Лучшие романы одного из самых знаменитых писателей-фантастов нашего века. Фейерверк фантазий, каскад приключений! И, может быть, если Вы сумеете разглядеть - немного философии.
Содержание:
Туда и обратно (роман)
Пересадочная станция (роман)
Принцип оборотня (роман)
В безумии (роман)
Серия "Осирис" выпускается с 1992 года. Выпуск 4
Переводчики не указаны
Художник: В. В. Петелин
Содержание:
Клиффорд Саймак - В безумии 1
Туда и обратно 1
Пересадочная станция 45
Принцип оборотня 84
В безумии 115
Человек вышел из сумерек, когда отблеск последних желто-зеленых лучей солнца еще держался на западе. Он помедлил у края патио и позвал:
- Мистер Адамс, это вы?
Скрипнуло кресло, Кристофер Адамс приподнялся, слегка напуганный этим голосом. Потом он вспомнил. Новый сосед напротив, через луг, поселился день-два тому назад. Джонатан сказал ему об этом, а Джонатан знал все сплетни на сто миль вокруг как о людях, так и об андроидах и роботах.
- Входите, - произнес Адамс, - рад, что вы заглянули. - Он надеялся, что его голос звучит сердечно, по-добрососедски, как он и старался. Потому что Адамс не радовался визиту.
Он был немного подавлен этой внезапной появившейся из сумерек тенью, теперь направлявшейся к нему через дворик. Он мысленно провел рукой по бровям. "Это мой час, - подумал он, - один час, который я оставляю себе. Час, когда забываю… забываю тысячи проблем, касающихся других звезд. Забывая их, я возвращаюсь к зелени и черноте, тишине и тонкости красок заката, который бывает только на моей собственной планете. Потому что здесь, на этом патио, нет ни ментофонных репортеров, ни донесений роботов, ни галактических коффинационов, ни координационных конференций, ни психологических интриг, ни чуждой реакции. Ничего запутанного и таинственного. Хотя я могу ошибиться, потому что здесь есть тайна, но тайна старая, добрая, которую можно понять и которая остается этой тайной только потому, что я так хочу. Тайна вечернего козодоя в темнеющем небе, загадка светлячка, летящего вдоль живой изгороди из сирени".
Половиной своего сознания Адамс сознавал, что незнакомец перешел через патио и сейчас протягивает ему руку, а другой половиной он еще раз подумал о почерневших телах, лежащих на берегу реки на далеком Альдебаране XII, и исковерканной машине, приткнувшейся возле дерева, а андроиды были почти людьми. А люди не должны умирать от насилия, если это не насилие другого человека. Но насилие человека над человеком возможно только для защиты чести, с соблюдением всех формальностей дуэльного кодекса, в менее джентльменских делах подобное насилие оправдано только чувством мести или справедливого возмездия. Потому что жизнь человека священна… Она должна быть такой или ее не будет… Человек, к несчастью, так малочислен.
Насилие или случайность? Случайность нелепа. Подобных случайностей встречалось мало, фактически почти ни одной, полное совершенство механического обслуживания. Почти человеческая интеллигентность и реакция механизма на любую опасность уже давно свели возможность подобных случайностей практически к нулю. Ни одна машина не могла быть настолько грубой, чтобы врезаться в дерево. Более тонкая, менее явная опасность - возможна. Но дерево - никогда. Итак, это, вероятно, было насилие. Но не человека, так как человеческое насилие оказалось бы явным. Насилия человека нечего было опасаться… Никакой ответственности по суду, едва ли ответственность по моральному кодексу, к которому мог быть привлечен убийца-человек.
Трое мертвых. Три смерти на расстоянии пятидесяти световых лет от Земли, и это событие было очень важным для человека, сидевшего в своем патио на Земле. Вещь первостепенная, так как ни один человек не должен умирать от рук иных, чем человеческие. Человеческая жизнь не должна отниматься нигде в Галактике, иначе человек навсегда исчезнет и огромное галактическое братство разума обрушится в темноту и бесконечность, которые удавалось рассеивать только человечеству.
Адамс глубоко погрузился в свое кресло, пытаясь расслабиться, злясь на себя за эти мысли, потому что его правилом было не думать в это время сумерек ни о чем или пытаться не думать, если это возможно.
Голос незнакомца, казалось, шел издалека, но Адамс знал, что тот сидит рядом.
- Хороший вечер, - сказал незнакомец. Адамс хмыкнул.
- Вечера всегда хороши. Парни из службы погоды не пропускают дождь допоздна, пока все не уснут.
В чаще, внизу по склону холма, дрозд запел вечернюю песню, и плавные звуки лились, как рука, ласкающая дремлющий мир. Вниз по ручью лягушка или даже две пробовали свои глотки. Далеко, в каком-то неясном потустороннем мире ночной козодой завел свою нехитрую песню; там и сям за лугом зажигались огни.
- Это лучшее время дня, - сказал Адамс. Он опустил руку в карман и вынул кисет и трубку.
- Закурите? - спросил он. Незнакомец покачал головой:
- Видите ли, я здесь по делу.
- Посетите меня утром, в таком случае. Я занимаюсь делами в рабочее время. - Голос Адамса стал твердым.
Незнакомец мягко сказал:
- Это об Ашере Саттоне.
Тело Адамса напряглось, и пальцы задрожали так, что он чуть не выронил трубку, набивая ее… Хорошо, что незнакомец не увидел этого.
- Саттон вернется, - сказал незнакомец. Адамс покачал головой:
- Сомневаюсь, он улетел двадцать лет назад.
- Вы вычеркнули его?
- Н-е-т, - медленно сказал Адамс. - Ему еще начисляют зарплату. Вы это имеете в виду?
- Почему, - спросил незнакомец, - почему вы его держите в списках? Адамс прижал табак в трубке, размышляя.
- Чувствительность, мне кажется, - сказал он. - Чувствительность и вера в Ашера Саттона. Хотя и вера кончается.
- Всего через пять дней, - сказал незнакомец. - Ашер Саттон вернется.
Он подождал секунду, потом добавил:
- Рано утром.
- Никоим образом, - жестко произнес Адамс, - вы не могли узнать это.
- Но я ведь знаю. Это зафиксированный факт. Адамс сглотнул.
- Этого еще не случалось.
- Случалось в мое время. Адамс подскочил в своем кресле.
- В ваше время?
- Да, - сказал незнакомец тихо. - Видите ли, мистер Адамс, я ваш преемник…
- Слушайте, молодой человек…
- Не молодой человек, - сказал незнакомец. - Я только вполовину вас моложе. Поэтому я на самом деле старее.
- У меня нет преемника, - холодно проговорил Адамс. - И о нем даже не было разговора. Я еще сгожусь лет на сто, а может, и больше.
- Да, - сказал незнакомец, - более ста лет. Немногим более. Адамс не спеша откинулся в кресле, сунул трубку в рот и зажег ее рукой, твердой как скала.
- Давайте разберемся, - предложил он. - Вы утверждаете, что вы мой преемник… что вы приняли мою работу, когда я уволился или умер. Это означает, что вы пришли из будущего. Не то что бы я вам на секунду поверил, но просто для выяснения.
- Недавно сообщалось в новостях, - сказал незнакомец, - о человеке по имени Майкельсон, который говорил, что он проник в будущее.
Адамс фыркнул.
- Читал. На одну секунду. Откуда может человек знать, что он уходил в будущее на одну секунду?.. В чем была бы разница?
- Ни в чем, - согласился незнакомец. - Но это в первый раз, конечно. В следующий раз он уйдет во времени на пять секунд. Пять секунд, мистер Адамс, пять тиканий часов. Время одного короткого вдоха и выдоха. Для всякой вещи нужна стартовая точка.
- Путешествие во времени? Незнакомец кивнул утвердительно.
- Я этому не верю, - сказал Адамс.
- Я этого и опасался.
- За последние пять тысяч лет, - констатировал Адамс, - мы покорили Галактиту.
- "Покорили" не то слово, мистер Адамс.
- Ну, приняли власть, если вам угодно, вошли, распространились, как угодно. И мы обнаружили много странного. Более странные штуки, чем мы когда-либо выдумывали. Но путешествие во времени - такого не было никогда. - Он махнул рукой на звезды. - Во всем этом пространстве, вон там, - сказал он, - ни у кого нет путешествия во времени, ни у кого.
- Сейчас оно есть у нас, - повторил незнакомец, - уже две недели. Майкельсон уходил в будущее. Старт - это все, что нужно.
- Ну, хорошо, - согласился Адамс. - Скажем так: вы человек, который через сто лет или около этого займет мое место. Вообразим, что вы пришли назад во времени. Ну и что? Зачем?
- Сказать вам, что Саттон вернется.
- Я бы узнал об этом, когда он прибудет, - сказал Адамс. - Почему я должен узнать об этом сейчас?
- Когда он возвратится, - проговорил незнакомец, - Саттон должен быть убит.
Крошечный разбитый корабль опускался все ниже, медленно, как плывущее перышко, планируя вниз к полю в наклонных утренних лучах солнца.
Бородатый оборванный человек сидел в кресле пилота. Каждый его нерв был возбужден. "Сложно, - пронеслось у него в мозгу. - Тяжело и сложно управлять таким весом, оценивать расстояние и скорость, тяжело заставить тонны металла планировать в жестком поле гравитации, даже тяжелее, чем поднимать корабль".
Эти мысли царили в его голове, когда не было других, кроме той, что он не сможет подняться и уйти в пространство.
На мгновение корабль покачнулся, но человек выправил его, маневрируя каждым кусочком своей воли и ума. Корабль спустился ниже и завис всего в нескольких футах от поверхности поля.
Он опустил корабль так легко, так мягко, что тот лишь чуть щелкнул, коснувшись земли. Неподвижно сидя в кресле, человек немного обмяк, расслабляясь по дюймам: сначала один мускул, потом другой.
"Устал, - сказал он самому себе. - Это самая трудная работа, которую я когда-либо делал. Еще несколько миль, и я бы не выдержал, разбился".
Вдали на поле виднелась группа домов, и автомобиль наземной службы вывернулся из-за них и помчался по лугу к нему.
Легкий ветерок ворвался в разбитый иллюминатор, коснулся лица, напомнив ему…
"Дыши, - приказал он самому себе. - Ты должен дышать, обязан выйти и улыбнуться им. Они ничего не должны заметить, сразу, во всяком случае. Борода и одежда немного мне помогут. Они так будут глазеть на них, что мелких деталей не заметят. Но не отсутствия дыхания, они могут заметить, что ты не дышишь".
Он осторожно втянул в себя глоток воздуха, почувствовав, как воздух с острой болью прошел по ноздрям и хлынул в горло, ощутил его огонь, когда он коснулся легких. Еще вдох и еще один… В воздухе был запах, и жизнь, и странное возбуждение. Кровь билась у него в горле и стучала в висках. Он приложил пальцы к запястью и ощутил, как она пульсирует. Подступила тошнота, короткая, выворачивающая желудок, но он справился с ней, напрягая все тело, вспоминая обо всем, что он должен сделать.
"Сила воли, - сказал он себе. - Энергия ума, энергия, которую никто не использует в полную силу. Воля, чтобы приказать телу, что оно должно делать, энергия, чтобы заставить работать мотор после многих лет ничегонеделания". Один вдох, потом второй. И сердце уже бьется ровнее, стуча как насос. Успокоился желудок.
"Начинай действовать, печень. Продолжай качать кровь, сердце. Не то чтобы ты был старым и "ржавым", ты никогда не был таким. Просто другая система заботилась о том, чтобы ты был в форме, чтобы мог в мгновение ока перейти на запасной базис".
Но сам переход оказался шоком. Он верил, что так будет, боялся этого перехода, потому что понимал, что это означает агонию старого вида жизни и обмена веществ.
Он держал в уме схему своего тела и всех его работающих частей - непостоянную дрожащую картину, которая вздрагивала и меняла расплывчатые цвета. Но она успокаивалась усилием его воли, усилием его ума и наконец стала четкой, неподвижной и яркой, и он понял, что худшее позади. Он прислонился к рычагам управления корабля, сжав руки так сильно, что они почти вдавились в металл. Пот проступил на его теле, и он обмяк и ослаб.
Нервы успокаивались, кровь продолжала биться, и он знал, что дышит, даже не думая об этом. Еще секунду он тихо просидел в кресле, расслабляясь. Ветерок вновь залетел в разбитое отверстие и коснулся его щеки. Автомобиль подъехал уже близко.
- Джонни, - прошептал он, - вот мы и дома… Мы сделали это, Джонни. Это мой дом. То место, о котором я рассказывал.
Но ответа не последовало, только ощущение удобства воцарилось в мозгу, странного уюта, такого, какой испытываешь, когда лет в восемь сворачиваешься калачиком на постели.
- Джонни! - крикнул он.
И он почувствовал это снова… успокаивающее ощущение удобства, как ощущение собачьей морды в опущенной ладони.
Кто-то стучал в дверь корабля, стучал кулаком и что-то выкрикивал.
- Ладно, - сказал Ашер Саттон. - Я иду, прямо сейчас.
Он нагнулся и поднял плоский кожаный чемоданчик, стоявший рядом с сиденьем. Подойдя к двери-люку, он открыл его и вылез наружу. Там стоял только один человек.
- Привет, - сказал Ашер Саттон.
- Добро пожаловать на Землю, сэр, - произнес человек, и его "сэр" пробудило цепь воспоминаний.
Взгляд Саттона упал на лоб человека, и он увидел слабую татуировку серийного номера.
Он совсем забыл об андроидах. Наверное, о многом другом тоже. О многих маленьких привычках, которые улетучились из памяти за долгих двадцать лет.
Он увидел, что андроид уставился на него: на голое колено, видное сквозь продранную ткань, на ноги без ботинок.
- Там, где я был, - резко сказал Саттон, - невозможно было покупать каждый день по костюму.
- Да, сэр, - согласился андроид.
- А борода, - продолжал Саттон, - потому, что я не мог побриться.
- Я видел бороды и раньше, - объяснил ему андроид.
Саттон спокойно стоял и смотрел на мир перед ним… на взлет башен, светящихся в утреннем небе, на темную зелень деревьев, синие и алые всплески цветов в садах на наклонных террасах.
Он глубоко вздохнул и почувствовал, как воздух заполнил его легкие, выискивая все более дальние уголки, которые так долго голодали. К нему возвращалась… снова возвращалась память о жизни на Земле, о раннем утреннем небе, о пламенеющих закатах, о глубоком снеге, о росе на траве, о быстром переливе человеческого разговора, о ритме человеческой музыки, о дружелюбии птиц и белок, о мире и покое.
- Автомобиль ждет, сэр, - проговорил андроид, - я отвезу вас к человеку.
- Я бы лучше прогулялся. Андроид покачал головой.
- Человек ждет вас, и он очень нетерпелив.
- А, ну ладно, - сказал Саттон.
Сиденье было мягким, и он небрежно погрузился в него, осторожно покачивая чемоданчик на коленях. Автомобиль мчался, а он смотрел из окна, очарованный зеленью Земли.
- Зеленые поля Земли, - пробормотал он. - Или это были зеленые долы Земли? А, неважно. Старая песня, написанная давным-давно.
Во времена, когда человек пахал землю для более важных дел, когда еще на Земле были поля, поля вместо парков, и Землю пахали для более важных дел, чем цветочные клумбы! Во времена, тысячу лет тому назад, когда человек только начинал чувствовать брожение космоса в душе. За много лет до того, как Земля стала столицей и центром Галактической империи.
Огромный галактический корабль шел на взлет в дальнем конце поля, скользя по льдисто-гладкой направляющей, с жарким пламенем стартовых двигателей, кипящем в дюзах. Его нос с шумом вошел в ведущий вверх изгиб взлетной установки и уже был далеко - грохочущая полоска серебра, выстреленная в голубизну. Мгновение она мерцала в золотисто-красном утреннем свете, а потом была проглочена лазурным туманом неба.
Саттон снова опустил глаза на землю и сидел, впитывая в себя ее вид, как человек впитывает в себя первые горячие лучи весеннего солнца после долгих месяцев зимы.
Далеко к северу возвышались двойные башни Бюро правосудия, Инопланетное отделение. А к востоку - громада зданий из пластика и стекла - Университет Северной Америки. И другие здания, которые он позабыл… Здания, для которых, как он обнаружил, у него не было названий, здания, удаленные друг от друга на расстоянии мили, с парками и лужайками между ними. Дома были скрыты деревьями и кустарниками - ни один не стоял в пустынном одиночестве, - и сквозь зелень холмов Саттон заметил мерцание света: свидетельство того, что там жили люди.
Машина скользнула и остановилась перед административным зданием, и андроид открыл дверцу.
- Сюда, сэр, - сказал он.
В холле было занято всего несколько кресел, в большинстве людьми.
"Людьми или андроидами, - подумал Саттон. - Нельзя уловить разницу, если не видишь их лба. Знак на лбу - клеймо изготовления. Сигнальная пометка, которая говорит: этот человек не человек, хотя он им и кажется.
Вот те, которые ко мне прислушаются. Вот те, которые обратят внимание. Вот те, которые спасут меня от любой вражды, которую в будущем человек поднимет против меня.
Потому что они хуже, чем те, кто лишен наследства. Они не бывшие люди, они не были людьми никогда. Они рождены не женщиной, а в лаборатории. Их мать - бункер с химическими реактивами, а отец - изобретательность и техника человеческой расы.
Андроид - искусственный человек. Человек, сделанный в лаборатории из собственно человеческого глубокого знания химических веществ, атомной и молекулярной структур и странной реакции, которая известна под названием "Жизнь".
Человек во всем, кроме двух строк знаков на лбу, кроме способности к биологическому воспроизводству.
Искусственные люди в помощь настоящим, биологическим людям, чтобы держать груз Галактической империи, чтобы сделать тонкую линию человечества потолще. Но удерживаемые на своем месте. О да, вполне удерживаемые на своем месте. Подходящем для них месте".
Коридор оказался пуст, и Саттон, шлепая босыми ногами по полу, шел за андроидом. На двери, перед которой они остановились, было написано:
ТОМАС X. ДЭВИС
(человек)
Начальник эксплуатационного отдела.
- Войдите, - сказал андроид.
Саттон вошел. Человек за столом взглянул вверх и судорожно глотнул.
- Я человек, - обратился к нему Саттон. - Может быть, я не похож на него, но это так.
Человек ткнул большим пальцем в сторону кресла.
- Садитесь, - приказал он. Саттон сел.
- Почему вы не ответили на наши сигналы?
- Передатчики неисправны, - ответил Саттон.